Как проявила себя советская авиация в первой половине войны, почему немцам не удалось нанести существенный урон Москве, в чем причина неудач наших десантов в начале 1942 года, и могла ли немецкая авиация снабжать 6 армию Паулюса в котле под Сталинградом. Об этом мы беседуем с Дмитрием Борисовичем Хазановым – членом Ассоциации историков Второй мировой войны, кандидатом технических наук, исследователем авиации времен Великой Отечественной войны.
- Дмитрий Борисович, сейчас многим людям кажется, что самолеты по приборам могут летать практически в любую погоду, а уж по ночам летать совсем просто. Но вы в книге бомбардировки Москвы рассказываете, что многие советские летчики не умели летать ночью и в плохую погоду. В чем была сложность таких полетов в годы войны?
- Вражеские налеты на Москву начались в ночь на 22 июля 1941 года. Экипажи, в них участвовавшие, очень хорошо могли выполнять полеты ночью и в плохую погоду, имели соответствующие навыки. С нашей стороны таким уровнем подготовки особенно среди летчиков-истребителей немногие могли похвастаться.
По статистике хорошо умел летать ночью и в непогоду лишь каждый десятый или даже пятнадцатый летчик-истребитель ВВС Красной армии.
Приборное оснащение того времени было далеко не блестящим, и многое зависело от подготовки личного состава. Приборы того времени это - обычный компас, прибор для определения высоты полета. Никаких навигаторов, радиокомпасов у истребителей, разумеется, не было.
И если летчики-бомбардировочной авиации еще умели летать по ночам, то для пилота- истребителя это умение считалось ненужным. Оказалось, что это не так, особенно для тех, кто работал в системе ПВО.
Для того, чтобы готовить к ночным полетам и полетам в плохую погоду, начали учить наших летчиков изучать карту местности и привязываться к имеющимся ориентирам на земле.
- С летчиками стало немного понятнее, а что зависело от конструкции самолета? В книгах можно найти разные характеристики: скорость у земли, скорость на высоте, максимальная высота полета и т.д., а какие из них были самыми главными? Можно ли представить себе некий идеальный самолет времен войны. Каким он должен был бы быть?
- Он должен быть удобным для экипажа, легким для пилотирования. Воздушные бои происходили обычно на высоте 3-4 тысячи метров. При сопровождении бомбардировщиков, тем более штурмовиков, которые не летали высоко, поскольку им нужно было хорошо видеть свои цели. При облачной погоде самолеты старались держаться ниже кромки облаков, а это тоже полеты на низкой высоте.
А вот силам ПВО приходилось перехватывать гитлеровские самолеты – разведчики, летавшие на высоте 8-9 тысяч метров, а иногда даже и выше. Советским пилотам нужна была высотная подготовка и самолет с соответствующими характеристиками.
Важны были скорость, чтобы можно было догнать неприятеля или уйти от перехвата; хорошая маневренность и управляемость. При этом самолет должен был быть устойчивым и не сваливаться в штопор, если пилот временно отпустит ручку управления истребителем, штурвал бомбардировщика.
Была важна не только горизонтальная, но и вертикальная маневренность. В 20-30-е годы ХХ века советские летчики отлично использовали горизонтали, летали в сосредоточенных строях, а освоение маневров по вертикали проходило в первой половине войны.
Конструкторы понимали, что от них требовалось и старались учесть эти пожелания.
- Еще одна вещь, о которой часто говорили летчики, прошедшие войну, это то, что молодые пилоты начинали стрелять слишком на большом расстоянии от противника. С расстояния 600-800 метров. Они расстреливали весь боезапас, и оставались беззащитными, или у них оружие заклинивало намертво. С чем были связаны такие ошибки: с недоученностью пилотов или с проблемами самих самолетов?
- Были и издержки конструкции, и ошибки летного состава. Молодой человек, попадая в кабину, думал, что неприятель вот он, совсем рядом. На самом деле между самолетами как раз 800 метров и стрелять, особенно длинными очередями бесполезно, потому что зона пристрелки у оружия была в два – два с половиной раза ближе. Это была заведомо пустая трата боеприпасов, но новичку казалось, что еще немного, и врага он расстреляет. Правильный момент начала стрельбы приобретался с боевым опытом.
Неисправности оружия тоже встречались и во время битвы под Сталинградом, например, и на Курской дуге. Конструкторы пытались эти недостатки убрать, выясняя, где причина отказа. Иногда это был связано с сильным перегревом оружия от мотора самолета, а на больших высотах оружие, поставленное на крыло самолета, наоборот, замерзало.
- Когда представляешь себе первую половину войны, кажется, что немецкие летчики были на порядок лучше советских. Об этом говорит, например, статистика результативности их асов, но так ли это на самом деле?
- Немецкие летчики лучше использовали полученные навыки летного мастерства в бою. Они очень быстро и хорошо учились, например, во время войны в Испании в 1936 – 1939 гг. Кроме того, у немецкого пилота было значительно больше часов налета перед отправкой на фронт. Хотя, когда началась война, особенно в 1944 – 1945 гг., и у ВВС Красной армии было довольно много людей, имевших большой летный опыт.
- Почему немецких пилотов учили дольше наших?
- У немцев число летчиков было значительно меньше, чем у нас. На одинаковом количестве бензина немцы готовили условно сто пилотов, а мы – тысячу. Естественно, что эта тысяча чаще всего находилась «на голодном пайке» во время учебы. Идет война. Не хватает самолетов, бензина и моторесурса. Добирать нужные навыки молодым летчикам приходилось уже на фронте. Особенно заметно это было летом 1943 года, накануне Курской битвы.
Тогда в ВВС Красной армии в 1,5 раза вырос численный состав, на фронт отправили много новых самолетов, чтобы обеспечить машины экипажами, приходилось прерывать их обучение и отправлять в бой. Это привело к большим потерям особенно в первые дни Курской битвы. Самолеты были новые, по летным качествам все должно было быть неплохо, а потери были очень существенны из-за недостаточного мастерства пилотов.
- На фронт сознательно отправляли недоучек?
- Нет. У летных школ просто не было ресурсов пройти с учащимися полную программу обучения во время войны: курсы прерывались в административном порядке, и молодые пилоты отправлялись в летные части.
- Был ли налет на Москву легкой прогулкой?
- Нет, это не было легкой прогулкой для экипажей люфтваффе. В московском ПВО служили очень хорошо подготовленные пилоты. Здесь проходили парады, проходить службу в Подмосковье считалось за честь. Летчиков было много, а их уровень подготовки явно превосходил средний по стране. Такие истребительные авиаполки, как 11-й, 16-й, 27-й, 34-й входили в число элиты наших ВВС.
Недостатки подготовки личного состава компенсировались количеством средств: на каждый вражеский бомбардировщик в небе находился наш патрулирующий истребитель ПВО. Не все советские летчики могли летать ночью, но соотношение сил было не слишком благоприятное для немцев, включая массированные первые налеты. Зенитных орудий имелось так много, что немцам мешали сосредоточиться и прицелиться целые полосы разрывов.
Кроме того, создавались специальные прожекторные поля, в которых было чрезвычайно сложно ориентироваться. 6-7 прожекторов цепляли самолет и вели его. Зенитки иногда повреждали вражеские бомбардировщики своим огнем, истребители пытались сбить фашистов. В небе над Москвой было много аэростатов, включая тандемные, которые поднимались на высоту 4-5 тысяч метров, что создавало серьезную опасность самолетам.
Хотя немецкие экипажи хорошо готовились к ночным налетам на Москву, неприятностей и неожиданностей для них было припасено достаточно. Сохранились воспоминания летчиков и командиров, которые не скрывали, что им даже было хуже, чем при налетах на Великобританию, их столицу, в которых они участвовали в 1940 году.
- А можно ли тогда было в принципе выбомбить крупных город. Мы помним, что после бомбардировки Сталинграда бой шел в развалинах, и немцам так и не удалось взять город, несмотря на его почти полное его разрушение. В чем смысл таких ударов по городам в принципе?
- Бомбардировки могли создать любому, даже такому крупному городу большие неприятности. Москва и Берлин были не просто крупными городами, а центрами связи и коммуникаций. Через Москву проходили важнейшие железнодорожные пути. Если бы московские вокзалы надолго перестали работать, то сперва возник бы коллапс со снабжением, едой, вооружением и другими нужными вещами на фронте, а затем коллапс и всей экономики СССР.
Разрушить столицу или серьезно нарушить ее жизнедеятельность было важно и заманчиво с политической точки зрения, но у немцев это сделать не получилось.
Столица оказалась «крепким орешком» со множеством зенитных орудий и пулеметов, на крышах зданий, другими средствами ПВО, которые мешали немцам достичь своих целей.
Самым массированным оказался первый налет. По немецким данным в нем участвовало 195 двухмоторных бомбардировщиков. Это значит, что практически все двухмоторные экипажи 1, 2, 5 и 8-го авиакорпусов были направлены на бомбардировку Москвы. Они прекратили на сутки выполнять задачи в интересах наземных войск вермахта, который вел напряженные бои, и все направились рейдом на Москву. Повторить подобный удар было бы очень сложно, так как бои на советско-германском фронте не прекращались, и наземные войска без авиации не могли рассчитывать на успех.
Отвлечь всю авиацию на двое-четверо суток верховное командование просто не могло. Командование вермахта требовало авиаподдержки в сражениях под Смоленском, Ленинградом, на дальних подступах к Киеву и в других местах.
Немцы хотели нанести по Москве сокрушительный удар, но это не получилось, хотя разрушения были.
В результате первого налета получили ранения 792 человека, 130 погибли, но для почти четырехмиллионного города это не стало катастрофой. К утру 22 июля 1941 года все пожары удалось погасить, и люди стали разбирать завалы.
- Есть еще один вопрос, связанный с применением авиации. В 90-е годы прошлого века многие познакомились с концепцией Виктора Суворова, который предлагал уничтожить вражескую авиацию внезапным налетом на аэродромы. Понятно, что это уже из области не реальной истории, а построения гипотез, но можно ли было технически уничтожить авиацию врага внезапным ударом в годы Великой Отечественной войны.
- Такие планы оказались утопией. Это можно было сделать лишь в условиях жуткой неразберихи, когда самолеты вообще не готовы ко взлету, и вражеский налет никто не отражает.
Что- то подобное произошло 25-27 июня 1941 года на финской земле, когда наше командование, зная о сосредоточении на финских аэродромах немецкой авиации, нанесла упреждающий удар. Полностью выполнить задачу не удалось. Нужны были данные разведки на большую глубину территории врага. Противник – не дурак, он начинает маневрировать и перебрасывать самолеты на другие аэродромы, которые нужно быстро обнаружить. Добавим к этому обучение штурманов, которые должны были отлично ориентироваться на местности, а они никогда не летали над Финляндией. Если бы попытались уничтожить самолеты на земле в самой Германии, думаю, то результат был бы еще хуже, так как там аэродромы охранялись подготовленными зенитчиками и представителями других служб ПВО.
Такие налеты хороши в условиях полной бестолковости и неразберихи, которая имела место 21-22 июня 1941 года на нашей западной границе.
- Но ведь авиация СССР не была в значительной степени уничтожена в результате нападения фашистов…
- Какие-то летчики защищали Родину без приказа, на свой страх и риск.
В немецких документах в первый день войны признали потерю около 80 своих самолетов. Еще 20 потеряли румыны. Война длилась 1419 дней, но никогда больше в воздушных боях мы не сбивали так много вражеских самолетов. Никогда больше они не признавали потерю около ста самолетов в сутки так, что всех их пришлось списывать.
Это значит, что у нас были очень хорошо обученные летчики-истребители. Среди тех, кто встретил войну на границе, было много людей, умевших использовать оружие и возможности даже устаревших самолетов.
- Давайте снова вернемся в Москву. Вы пишете о системе аэростатов с тросами, как средства защиты. С точки зрения дилетанта, в небе можно облететь любое препятствие. Насколько в реальности аэростаты и тросы защищали Москву от налетов?
- Оказалось, что для цельнометаллических немецких самолетов это была не смертельная, но крайне неприятная опасность. Аэростаты висели кругом, чтобы усилить воздействие, к ним стали прикреплять мины.
При ночных полетах летчики часто не видели тросы, натянутые под аэростатами, и была вероятность повреждения вражеского самолета при столкновении с ними.
Сбито от столкновений с тросами было совсем мало немецких самолетов. Куда сильнее страдали наши самолеты типа У-2, нарушавшие режим полетов в зоне ПВО.
Иногда это приводило к трагедиям. Немецкие «Юнкерсы-88» с повреждениями и вмятинами возвращались на свои аэродромы. Были единичные случаи, когда самолет терял направление и падал в Москва-реку, в другие места, но все-таки тросы больше мешали своим. Это было пассивное средство борьбы.
Во время полетов над Лондоном немцы специально изобрели устройства для разрезания тросов и устанавливали их на самолеты. Во время бомбардировок Москвы эти устройства уже не устанавливали, поскольку стало понятно, что столкновение с тросом не так опасно.
- Читатели соцсетей проекта «Я помню» просили спросить, а как маскировали реки. Ведь Кремль стоит в очень узнаваемом месте, если запомнить карту, а вы пишете в книге, что у немцев были даже фотографии города, то можно очень точно представить себе реальную Москву из кабины бомбардировщика?
- Для более удачной маскировки специально искажали рельеф Москва-реки. Красная площадь сверху была не похожа на саму себя. Никаких звезд на башнях Кремля не было, на брусчатке нарисовали несуществующие строения, якобы крыши домов. Для маскировки рисовали и ложные нефтебазы, а потом специальные люди поджигали хворост или сухие доски при налете, чтобы шел дым, и немецкий летчик думал, что попал в важный объект.
Добивались, чтобы немцы отбомбились по таким ловушкам снова, и при этом отвлекали внимание от действительно значимых объектов.
При этом отдельные немецкие экипажи точно находили Кремль и бомбили его. Документы зафиксировали, например, попадание в Большой кремлевский дворец. Слава Богу, бомба не взорвалась, а лишь пробила несколько перекрытий. Еще был взрыв у стен Кремля при разводе караула. На малой высоте летчики могли видеть реальную картину и сверять ее с картой, но снижаться было очень опасно. Стоит помнить, что Москва пострадала значительно меньше, чем могла бы.
- В книге «Москва под бомбами» меня поразили воспоминания жителей столицы, которые рассказывали, как школьники хватали зажигалки руками или отцовскими кепками и пытались потушить бомбы. Насколько это было опасно?
- Это было, конечно, небезопасно. Зажигательные бомбы были горячими, искрились. О возможности ожогов служба МПВО (местная ПВО) людей предупреждала еще в мирное время. Начиная с весны 1941 года проводились занятия по противохимической защите и ПВО, людей и технику готовили к войне. Но немцы имели специальные бомбы-ловушки. Они разрывались, но внутри оказывался фугасный снаряд, который тоже разрывался, убивая того, кто тушил бомбу. Такие вещи, к счастью, не были массовыми. Особенность московской МПВО была еще и в том, что тушение пожаров начиналось еще до окончания вражеского налета. Как только на крышу падала бомба, люди занимали свои места и сбрасывали ее, стараясь, чтобы огонь не распространился по крыше, перекрытиям. Зажигалок было очень много, особенно в первые налеты. Немцы думали, что столица запылает, но в Москве имелось много каменных зданий и подготовленных к тушению пожаров людей. При налетах около десяти тысяч москвичей занимали свои места и не допускали пожаров в городе.
- Давайте перенесемся из Москвы на запад. У Вас есть прекрасная книга «Вяземские десанты», меня в ней поразила одна вещь. Советское командование при заброске десанта делает элементарные «ошибки». Кажется, что достаточно просто рассчитать нужное количество еды, боеприпасов, самолетов, солдат и лошадей, а вы пишете о том, что всего десантникам не хватало. Вряд ли десантную операцию продумывали люди, которые совсем не умели считать, а как вы объясняете этот постоянный дефицит всего и вся?
- Дело происходило в начале 1942 года. Противник недавно хотел взять Москву и закончить военную кампанию, но ему этого не удалось сделать. Страна напрягала все силы. Не хватало боеприпасов, еды, продовольствия. Столицу еле удержали, и, когда началось контрнаступление, Красная армия старалась отбросить врага как можно дальше и закрепить этот успех.
Все расчеты для десантов делались в условиях жесткой экономии людей, самолетов, бензина, оружия, еды. Считалось, что противник тоже издыхает, и, если мы сейчас нанесем удар и перережем немцем снабжение в районе Вязьмы, то вся группа армий «Центр» «накроется медным тазом».
Руководство страны недооценило силу противника, выучку солдат и офицеров, их боевой опыт. Немцам было нелегко, но они устояли.
Десантникам в какой-то мере удалось оттянуть силы врага, но нам не хватило умений и навыков, так как мы только начинали развертывать наступательные операции. Еще не было грамотного планирования, это были первые шаги, и в 1942 году ошибок было довольно много.
Надежда, что начинается решительное изгнание врага с родной земли, о чем говорил Верховный Главнокомандующий в приказе от 23 февраля 1942 года, не оправдалась. При этом сами десантники сражались самоотверженно и сделали все, что могли, и даже больше.
- Дмитрий Борисович, последний вопрос. Я очень много читал про Сталинград. Зима 1942 года. 6-я армия Паулюса в котле. Геринг обещает наладить воздушный мост и доставлять 300 тонн грузов в сутки. Реальны ли были эти обещания, если Красная армия не играет с немцами в поддавки? С другой стороны, у немцев был удачный опыт воздушного моста под Демянском. Почему в Сталинграде этого, к счастью для нас, не получилось?
- При организации Демянского котла в начале 1942 года Красная армия еще многого не умела. Противодействие операции снабжения было слабым, не было согласованных действий войск и воздушной блокады врага в марте – апреле 1942 года.
К моменту операции под Сталинградом мы уже многому научились. Операцию планировал начальник генштаба Александр Михайлович Василевский. Речь шла не только об окружении армии Паулюса, но и о развитии наступления в разных направлениях, стремясь максимально отодвинуть фронт на запад, пользуясь шоковым состоянием врага.
Проводились активные действия на соседних фронтах. Линия фронта действительно существенно отодвинулась от берегов Волги, а немецкие базы, переполненные продуктами, боеприпасами и самолетами, некогда тыловые, оказались под ударами наших войск. Немцам пришлось их срочно эвакуировать. Разгром аэродрома в Тацинской вошел в историю, в Морозовске такого разгрома не было, но немцам пришлось взорвать или бросить огромное количество складов с большими запасами для 6-й армии. Воздушная блокада, организованная нами под Сталинградом, например, по уровню концентрации зенитной артиллерии, оказалась куда мощнее, огонь орудий более эффективным, чем под Демянском. Под Сталинградом были целые полосы установленных зенитных орудий с большим запасом боеприпасов. Зенитчики встречали немецкие самолеты, летавшие в условиях густого тумана, целым морем огня. Свою роль сыграли и наши истребители. Все это очень подорвало мощь врага – даже самые подготовленные экипажи люфтваффе понесли серьезные потери, а уцелевшие запомнили поражение под Сталинградом на всю оставшуюся жизнь.
Беседовал Андрей Зайцев
Продолжение интервью
